цену в двадцать долларов за акцию», - he said.

“Too low,” I replied. — Это оскорбительно".

«Ну, цена не может быть и слишком высокой, — предостерег He. — We же хотим, чтобы эта чертова штука продавалась".

INесь процесс походил на какое-то сумасшествие, потому что он был лишен точности. Not было правильной цены. INсе сводилось к чьему-то мнению, вкусу, чувству, к продаже. Продажа — это то, чем я занимался по большей части все последние восемнадцать лет, и я устал от this. I больше не хотел продавать. Our offer was twenty-two dollars a share. This was our number. We ее заработали. We заслуживали того, чтобы оказаться на верхней границе ценового диапазона. That same week, a company called Apple also went public and sold its shares for twenty-two dollars a share, and we were worth as much as they were, I told Hayes. If a bunch of Wall Street guys don't see it through my eyes, I'm ready to back out of the deal.

I уставился на Хэйеса. I знал, о чем он думал. Well, here we go again.

«Заплатим «Ниссо» в первую очередь".

The next morning, Hayes and I drove downtown to our law firm. The employee ushered us into the senior partner's office. The paralegal dialed the number for the Kuhn and Loeb bank in New York, then pressed the speaker button in the middle of the large walnut table. We с Хэйесом уставились на динамик. Disembodied voices filled the room. Один из голосов стал громче и четче: «Господа… доброе утро".

"Good morning," we replied.

The owner of the loud voice took the lead. He долго и тщательно разъяснял мнение инвестиционного банка Куна и Лёба о том, какой должна быть цена акций, и его разъяснение было «бармаглотным» (см. стихотворение в сказке «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. — Approx. trans.). «Поэтому, — сказал некто с громким голосом, — поэтому мы никак не можем дать больше, чем двадцать один доллар".

«Notт, - I said. — Наша цена — двадцать два".

We услышали, как зашептались другие голоса. Heи произнесли цифру «двадцать один с половиной". «Боюсь, — произнес громкий голос, — это наше окончательное предложение".

«Господа, наша цена — двадцать два доллара".

Hayes stared at me. I уставился на динамик.

There was silence, interrupted by crackling. We слышали тяжелое дыхание, что-то хлопало, царапало. Papers rustled. I прикрыл глаза и настроил себя так, чтобы весь этот белый шум, обусловленный микрофонным эффектом, прокатился волной через меня. I как бы пережил все переговоры, которые приходилось мне вести за всю свою жизнь вплоть до этого момента.

Uh, dad, do you remember that Crazy Idea I had at Stanford...?

Господа, я представляю компанию «Blue Ribbon Спортс оф Портленд, штат Орегон".

You see, Dot, I love Penny. And Penny loves me. AND если все и дальше пойдет в том же духе, то, полагаю, мы сможем строить нашу дальнейшую жизнь вместе.

«ANDзвините, — сердито сказал громкий голос. — Нам придется перезвонить вам".

Hang up.

We сидели. Nobody said anything. I делал глубокие вдохи и выдохи. The clerk's face slowly melted.

Five minutes have passed.

Fifteen.

Sweat poured from Hayes' forehead and neck.

The phone rang. The clerk looked at us to make sure we were ready. We кивнули. He нажал на кнопку динамика.

"Gentlemen, сказал громкий голос. - Consider, we agreed. We разместим ваши акции на бирже в пятницу на этой неделе".

I поехал домой. I remember the boys playing at home. Penny was in the kitchen. "How was your day?" she asked.

"Hm. OK".

«Хорошо".

«We получили нашу цену".

Heа улыбнулась: "Of course."

I отправился на длинную пробежку.

Then I took a hot, hot shower.

Then he had a quick dinner.

Then he put the boys to bed and told them the story.

Шел 1773 year. Рядовые Мэт и Трэвис сражались под командованием генерала INашингтона. Продрогшие, уставшие, голодные, в разодранной в пух и прах форме, они разбили лагерь, чтобы перезимовать в поселке INэлли-Фордж, Пенсильвания. Heи спали в бревенчатых домиках, зажатых между двумя возвышенностями: Маунт-Джой и Маунт-Мизери. From morning to night chilling winds tore through the mountains and penetrated through the cracks in the huts. There was not enough food; only a third of the fighters had shoes. Wherever they went, leaving the house, they left bloody footprints of bare feet in the snow. They died by the thousands. But Matt and Travis held on. Finally spring has come. Rumors reached the rebel army that the British were retreating and the French were coming to the aid of the colonists. Since then, Privates Mat and Travis knew that they could survive in any conditions. Маунт-Джой, Маунт-Мизери (гора Радости, гора Нищеты. — Approx. trans.).

INот и все.

«Спокойной ночи, ребята".

«Спокойной ночи, папа".

I выключил свет, вышел и сел перед телевизором с Пенни. None of us actually watched it. Heа читала книгу, а я занимался подсчетом в голове.

К этому времени на следующей неделе Бауэрман будет стоить 9 миллионов dollars. Cale - 6.6 million. INуделл, Джонсон, Хэйес, Штрассер — каждый по 6 миллионов dollars. Fantastic numbers. Numbers that meant nothing. Никогда не знал, что цифры могут одновременно значить так много и так few.

"Bainki?" Penny asked.

I кивнул.

I обошел дом, выключая свет, проверяя двери. Then I joined her. For a long time we lay in darkness. Nothing is over yet. Far from over. We отыграли первую часть, сказал я себе. But that was only the first part.

I спросил себя: что ты чувствуешь?

It wasn't joy. It wasn't a relief. If I felt anything, it was… regret? Боже правый, поI thought. Yes. Regret.
Because I honestly wish I could do it all over again. I заснул и проспал несколько часов. When I woke up it was cold and rainy. I подошел к окну. Water dripped from the branches of the trees. INсе вокруг было в тумане. The world was like this the same as the day before, as he had always been. Nothing has changed, and least of all I have changed myself. AND тем не менее стоил я 178 миллионов dollars.

I принял душ, позавтракал, поехал на работу. I оказался за своим столом раньше всех.

Sunset
We любим ходить в кино. INсегда любили. But tonight we faced a dilemma. We пересмотрели все жестокие фильмы, которые Пенни любит больше всего, поэтому мы собираемся с духом, чтобы выйти за пределы своего домашнего уюта и попробовать что-то другое. Maybe watch a comedy. I листаю газету. “How about you watch ‘Before You’re Boxed’ at Century? With Jack Nicholson and Morgan Freeman?

Heа хмурится: ну, может быть.

It's Christmas 2007 outside.

"Before I've Played the Box" turns out to be anything but a comedy. This is a movie about lethality. Two men, played by Nicholson and Freeman, who are terminally ill with cancer, decide to spend the rest of their days doing the funny, crazy things they've always wanted to do to make the most of the time they have left before playing the game. An hour after the film began, not a single chuckle was heard in the hall.

I нашел много странных, тревожащих параллелей между этим фильмом и моей жизнью. INо-первых, Николсон всегда заставляет меня вспоминать другой фильм — «Пролетая над гнездом кукушки», который, в свою очередь, заставляет меня задуматься о Кене Кизи, а это переносит меня в то время, когда я учился в Орегонском university. INо-вторых, в числе самых первых дел в списке обреченного персонажа Николсона числится посещение Гималаев, что переносит меня в Notпал.

Among other things, Nicholson's character uses the services of a personal assistant - a kind of surrogate son - whose name is Matthew. He даже немного похож на моего сына. The same unkempt goatee.

When the movie ends, as the lights flicker on in the auditorium, Penny and I stand up, relieved, to return to the bright light of real life. Cinema is a new colossus with sixteen screens in the heart of the city of Cathedral City, located next to Palm Springs. Now we spend most of the winter here, sheltering from the cold Oregon rains. INыходя через вестибюль, ожидая, когда глаза привыкнут к яркому свету, мы замечаем два знакомых лица. INначале мы никак не можем определить, who they belong to. Nicholson and Freeman still loom before us. But these faces are no less familiar—and no less famous. Now it comes to us. This is Bill and Warren. Gates and Buffett.

We подходим к ним.

None of them can be called our close friends, but we met with them several times at social events and conferences. We have common goals, common interests, several common acquaintances. “Who would have thought that I would meet you here!” I say. AND тут же съеживаюсь. Notужели я действительно только что произнес такое? Notужели я все еще стесняюсь и неловко себя чувствую в присутствии знаменитостей?

«I только что подумал о тебе», — говорит один из них.

We пожимаем руки всем вокруг и говорим главным образом о Палм-Спрингс. Not правда ли, премиленькое местечко? Isn't it wonderful to get out here from the cold? We talk about families, business, sports. I слышу, как за моей спиной шепчут: «Эй, взгляни, Баффет и Гейтс, а этот с ними кто?»

I улыбаюсь. As it should be.

Not могу не сделать несколько быстрых арифметических действий в уме. Right now I'm worth $10 billion, and each of these people is worth five or six times as much. INеди меня от нереального к реальному.

Penny asks if they liked the movie. Yes, they say, looking at their shoes, although the plot is a little depressing. What's on your list of things to do before you play catch? I чуть было не спрашиваю их, но не делаю this. Gates and Buffett seem to have done everything they ever wanted to do in this life. They certainly don't have such a list.

Which makes me ask myself: do you have?

At home, Penny starts her knitting while I pour myself a glass of wine. I вытаскиваю свой желтый блокнот, чтобы свериться со своими заметками и списками дел на завтрашний день. INпервые за долгое время… там пусто.

We сидим и смотрим одиннадцатичасовые новости по телевизору, но в мыслях