and desperate fights: business. What we were doing felt like so much more. Each new day brought with it fifty new problems, fifty tough decisions that needed to be made immediately, and we always felt keenly that one hasty step, one wrong decision could be enough to put an end to everything. Допустимый предел погрешности все время уменьшался, тогда как ставки все время увеличивались — и ни один из нас не поколебался в вере в то, что «ставки» не означают «деньги". For some, as I understand it, business is an all-consuming pursuit of profit, period. Fat dot. But for us, business is more than just a means to make money, just as the human body exists for more than just making blood. Yes, the human body needs blood. He должен вырабатывать красные и белые кровяные тельца и тромбоциты и распределять их равномерно, плавно там, где необходимо, и в нужное время, иначе будут неприятности. But this daily activity of the human body is not our main goal as human beings. This is the basic process that enables us to achieve our higher goals, and life always strives to go beyond the basic processes - and at some point in the late 1970s. I also aspired to this. I пересмотрел определение того, что такое победа, расширил это понятие, выведя его за узкие первоначальные рамки понятия «не проигрывать», «всего лишь оставаться в живых". Этого было недостаточно для того, чтобы устойчиво поддерживать мою жизнь или существование моей companies. We хотели, как все великие компании, создавать, делать вклад, и мы посмели сказать это вслух. When you create something, when you improve something, when you achieve something, when you bring something extra, a thing or a service, into the lives of other people, making them happier or healthier, and their existence safer, betterwhile achieving all this decisively, effectively, intelligently, in the way that everything should be done, but is rarely done - you participate more fully in the whole great human drama. You don't just stay alive, you help others live life to the fullest, and if that's what business is all about, you can call me a businessman.
INозможно, мне это понравится.

INремени для того, чтобы распаковать вещи, не was. Not было времени для того, чтобы восстановить наш суточный ритм организма, ощутимо нарушенный перелетом из Китая через несколько часовых поясов. By the time we got back to Oregon, the process of going public was in full swing. Preдстояло сделать серьезный выбор, и не один. Especially кто будет управлять процессом публичного размещения.

Public offerings of shares are not always successful. On the contrary, when the management of the process is wrong, it turns into a train wreck. So from the very beginning it was a critical decision. У Чака, работавшего ранее в банке Абрахама Куна и Соломона Лёба (этот банк к тому времени, которое описывает Phil Knight (в 1978 г.), слился с инвестиционным банком братьев Леман, который, увы, обанкротился в 2008 г. — Approx. пер.), there were still strong ties with his people, and he believed that they would perform the task in the best possible way. We провели собеседования с представителями еще четырех или пяти других фирм, но в конце концов решили положиться на инстинкт Чака. He еще никогда не направлял нас по ложному пути.

Next, we needed to issue a prospectus. It took at least fifty projects before it looked and sounded the way we wanted.

AND наконец, в самом конце лета мы передали все свои бумаги в комиссию по ценным бумагам и биржевой деятельности, и в начале сентября мы выступили с официальным объявлением. «Найк» выпускает 20 миллионов акций класса «А» и 30 миллионов акций класса «Б".

The price, as we have announced to the world, will be between eighteen and twenty-two dollars per share.

ANDз общего количества акций — 50 миллионов — почти 30 миллионов будут находиться в резерве и около 2 миллионов акций класса «Б» будут проданы населению. ANDз приблизительно 17 миллионов оставшихся акций класса «А» на долю ранее существовавших акционеров или инсайдеров, т. е. меня, Бауэрмана, держателей облигаций и «задолицых», придется 56 процентов.

I лично буду владеть почти 46 percent. My share should have been big, as we all agreed, because the company must be run by one person so that it has one firm and even voice - always, no matter what happens. Not должно быть ни малейшего шанса для альянсов или раскольнических группировок, никакой угрожающей самому существованию компании борьбы за власть. To an outside observer, the distribution of shares might seem disproportionate, unbalanced, unfair. For the "backward" it was a necessity. Not прозвучало ни недовольства, ни жалоб. Never a single word.

We отправились в путь. За несколько дней до публичного размещения мы отправились к потенциальным инвесторам, чтобы рассказать им о достоинствах нашего продукта, нашей companies. Our brand. ourselves. После Китая мы не были в настроении, чтобы опять путешествовать, но другого пути не was. We had to do what Wall Street parlance calls "riding a dog on a pony"—a well-prepared circus act. Twelve cities in seven days.

First stop in Manhattan. Business meeting over breakfast in a room packed with ruthless-eyed bankers, bigwigs representing thousands of potential investors. Hayes stood up and delivered some opening remarks. He лаконично подвел итоги в цифрах. He произвел довольно хорошее впечатление. Johnson then stood up and talked about the shoe itself, what made it different, different, special, and how it came to be so innovative. He never looked better.

I выступил с заключительным словом. He spoke about the origins of the company, its soul and spirit. I had a little cheat sheet with a few words scrawled on it, but I never looked at it. I had no uncertainty about what I wanted to say. Not знаю, мог бы я объясниться перед залом, заполненным незнакомцами, но проблем в том, чтобы объяснить, что такое «Найк», у меня не was.

I начал с Бауэрмана. I рассказал, как бегал под его руководством в Орегоне, как затем создал с ним партнерство, когда мне едва исполнилось двадцать пять. He talked about his mind, courage, his magic waffle iron. About his booby-trapped mailbox by the road. It was a funny story, and it always caused laughter, but it had a hidden meaning. I хотел, чтобы эти ньюйоркцы знали, что, хотя мы родом из Орегона, шутки с we are bad. Cowards could never start anything, and weaklings played catch along the way. This means that only we, ladies and gentlemen, are left. We.

IN первый же вечер мы провели такую же презентацию во время формального ужина в Мидтауне (Средний Манхэттен. — Approx. пер.) перед группой банкиров, которая была в два раза больше первой. Cocktails were served in advance. Хэйес перебрал лишнhis. This time, when he got up to speak, he decided to improvise, freestyle the information. «I провел с этими парнями долгое время, — сказал он, смеясь, — с теми, кого вы могли бы назвать ядром компании, и я скажу вам сегодня, ха-ха, все они хронически нетрудоспособные личности".

Dry cough.

Someone in the back of the hall cleared his throat.

A lone cricket chirped and fell silent.

Somewhere in the distance, someone laughed like crazy. До сих пор думаю, что это был Johnson.

The money for the people gathered there was not a laugh, and a public offering of shares for such an amount is no reason for jokes. I вздохнул, заглянул в свою шпаргалку. If at that moment Hayes had swept around the hall in his bulldozer, then such a performance would not have been worse than what happened. Later that evening, I took him aside and told him that it would be better if he didn't perform any more. Formal presentations will be held by Johnson and me. But we will still need it when the questions and answers begin.

Hayes looked at me, blinked once. He все понял. «I думал, ты собираешься отправить меня домой», - he said. «Notт, — ответил я, — тебе следует остаться частью происходящего".

We продолжили свой путь в Чикаго, затем в Даллас, Хьюстон, Сан-Франциско. From there they proceeded to Los Angeles, then to Seattle. With each new stop, we got more and more tired, fell down and almost cried from exhaustion. Especially я с Джонсоном. A strange sentimentality suddenly enveloped us. IN самолете, в гостиничных барах мы вспоминали наши дни незрелой юности. AND его бесконечные письма. Please write me words of encouragement. My silence. They talked about the name "Nike", which he dreamed about. There was talk of Stretch and Giampietro and the Marlboro Man, the countless times I pulled him up and sent him back and forth across the country. They talked about the day he was nearly hanged by workers in Exeter, when the banks wouldn't accept their paychecks. fee. «AND после всего этого, — сказал мне однажды Джонсон, сидя на заднем сиденье лимузина и направляясь на очередную встречу, — теперь мы шишки с Уолл-стрит".

I взглянул на нhis. INсе меняется. But he hasn't changed. AND теперь он полез в свой портфель, достал книгу и стал читать.
INыездное шоу завершилось за сутки до Дня благодарения. I смутно помню индейку, клюкву, семью вокруг меня, смутно припоминаю, что это был своего рода юбилей. INпервые я полетел в Iпонию на День благодарения в 1962 году.

Over dinner, my father asked me a thousand questions about a public offering. Mom didn't ask any. Heа сказала, что всегда знала, что это случится, с того дня, когда она купила пару кроссовок Limber Up за семь dollars. Heи, вполне понятно, размышляли о происходящем, испытывали радость и хотели поздравить, но я быстро остановил их порыв, попросил не делать это преждевременно. ANDгра продолжалась. The race was on.

We chose December 2, 1980 as the start date for placements. The last barrier was the agreement on the share price. Hayes came into my office the night before. «Ребята в банке Куна и Лёба рекомендуют установить